В каком стиле мы должны строить?
Патрик Шумахер
Лондон, 2015
Engl. In Which Style Should We Build?
Published in: exhibition catalogue "Zaha Hadid at the Hermitage", State Hermitage Museum, St.Petersburg
Слово «стиль» происходит от латинского слова ‘stilus’ – стило –бронзовый стержень, который использовали для письма на восковых дощечках. Современное понимание категории стиля появляется уже в трудах древнегреческих и римских риториков. Смысл, который мы вкладываем сегодня в это понятие, сводится к единой неизменной характерной особенности, присущей всему, что в определённый период создает человек. Дефиницию принято использовать в случае, когда речь идет об архитектуре, дизайне и разнообразных областях изобразительного искусства, музыки, литературы. Термин употребляется с разной степенью обобщения: речь может идти об индивидуальной манере одного архитектора, о национальной или региональной специфике, наконец, о стиле целой эпохи. В последнем случае мы говорим о стиле цивилизации, отдельно взятого исторического периода. Именно в это смысле понятие стиля используется в теории архитектурного аутопоэзиса.
В условиях глобальных архитектурных взаимоотношений национальные и региональные различия утратили свою актуальность. Историческое понимание категории стиля впервые появляется в трудах «Истории античного искусства» Иоганн Иоахима Винкельмана (1764). Но тем не менее, на протяжении всего XIX века, в течение которого понятие «стиль» эволюционировало к современному определению, национальные черты оставались не менее значимы нежели историческая эпоха. Наиболее выразительным свидетельством этих представлений стала экспозиция Всемирной выставки 1851 года в Лондоне. Если рассматривать отдельно исторические периоды и страны, то их архитектурный облик представляется внутренне последовательным и ясным, что неизбежно, поскольку любой стиль возникает из конкретных условий и обстоятельств, включая равно климатические и социальные аспекты. Пиетет зодчего по отношению к этому контексту - суть следствие исторических и культурных ограничений, внимания к возможностям использования в проекте тех или иных материалов и технологий. Своеобразие и внутренние законы изначальных условий в каждом случае создавали основу для неповторимого и ясного визуального языка, который становился приметой времени и региональных стилистических направлений. Представления об определяющей роли этого процесса формирования стиля сформулированы в истории искусства и архитектуры XIX века, однако не смотря на важную роль, которую играют контекстные ограничения и возможности, их недостаточно для возникновения полноценного масштабного явления.
На этой почве возникают «культурные» характеристики художественных произведений, предопределённые не функциональными предпосылками, но запрограммированные генетически, в ходе внутренней культурной эволюции, что, в свою очередь, является залог стабильности системы, защиты от зарождающихся, полу-случайных эпизодов. Теоретик архитектуры Готфрид Земпер в 1869 году определял стиль как «соответствие художественного явления своей генеалогии со всеми условиями и обстоятельствами ее возникновения». Генетическая составляющая стиля основана на процессах само-отбора и расширения, свойственных любой социальной системе, и в конечном счете порождающих непостижимые и неискоренимые отличительные особенности. В истории искусства эта концепция отразилась в ретроспективном подходе к смене эпох: классическое античное искусство противопоставлено романскому стилю, романский – европейскому Средневековью, и т. д. Архитектурные стили таким образом также стали частью инструмента формирования, используя термин Гегеля, «духа времени».
В 1828 году в свет вышла брошюра «В каком стиле мы должны строить?», где впервые был поставлен вопрос о стиле в архитектуре, о возможности создать новое архитектурное направление для настоящего. Автор, главный архитектор города Карлсруэ Генрих Хюбш, полагал, что зодчество должно быть освобождено от «цепей античности». По его мнению основополагающими факторами для архитектурного проекта должны быть климат, местные строительные материалы: «В первую очередь климат… определяет характер необходимых потребностей для разных стран». Архитектор приводит в пример разные формы крыш, которые используются в различных климатических условиях. Нам кажется особенно важным, что Хюбш упоминает о потребностях и подчеркивает важность технологического прогресса: «С развитием цивилизации возрастает необходимость комфорта, а значит меняются и архитектурные задачи, люди ищут для их решения наиболее эффектные и наименее затратные способы». Автор предлагает историческую версию архитектурного прогресса, который ведет начало от Древнего Египта, через Античную Грецию и Рим. В первую очередь, этот прогресс имеет структурный характер и был связан с «техностатическими пропорциями», благодаря которым легковесность здания постепенно возрастала, а в Средние века достигла своего пика.
В немецкоязычной историографии продолжалась активная дискуссия о сути нового, современного стиля. В 1845 году Рудольф Вигманн, выступая с критикой популярного в это время «эклектизма», отмечал, что «современная архитектурная практика противоречит своей эре». О необходимости нового стиля, который возник бы благодаря новым чугунным конструкциям, писали мюнхенский профессор Эдуард Мецгер и берлинский профессор Карл Беттихер. Если для Мецгера, смирившегося с имитацией средневековых образов, принципиально было само использование железа, то Беттихер настаивал на выявлении богатого потенциала нового материала как источника новых инженерных решений, «новой, неведанной ранее системы». Вторая половина XIX – начало XX века вплоть до формирования концепции модернизма – важнейший этап эволюции понятия «стиль» в архитектурной теории. Главным свидетельством тому может служить монументальный труд Готфрида Земпера, самая влиятельная, и, возможно, самая амбициозная версия истории архитектуры и дизайна своего времени, «Стиль в технических и тектонических художествах или Практическая эстетика» (1863). Беспримерный уровень эрудированности и академической точности позволил Земперу вывести проблему возникновения и развития исторических стилей на новый теоретический уровень. В то же время он продолжает немецкую дискуссию о новом стиле, который воплотил бы дух современности. «Мир искусства движется к бесформенному, но в то же время предлагает нечто иное для традиционного созидания», писал автор. С признанием Земпером кризиса в архитектуре и дизайне, действительно начался новый этап в истории архитектуры: он определил момент, разделивший эпоху модерного и традиционного прошлого. Сегодня для возникновения стиля нет потребности в «тысячелетних народных традициях… Ему [стилю] необходимо намного больше авторской чуткости… чтобы найти верную художественную форму для воплощения всего нового, что так настойчиво требует нашего внимания. В этой форме найдется место свободному человеческому труду – как природной необходимости, осознанной в качестве формального выражения идеи».
Без сомнения, именно проблемы нового стиля, поднятые немецким искусствоведением XIX века, вдохновили возникновение современного движения в архитектуре - стиля индустриального века, ставшего убедительным ответом на вопрос «В каком стиле мы должны строить?». ‘L’architecture moderne’, ‘Neues Bauen’, ‘International Style’, или, как чаще принято определять, «модернизм» стал главным стилем XX века – эпохи конвейера и массового производства, обеспечившего всемирное распространение скромных потребительских норм, и экономии пространства. Тем не менее, общество менялось, и кризис модернистских идей с начала 1970-х годов привел к смене архитектурной парадигмы. Появились новые представления о динамике, дифференциации, порожденные революцией микроэлектроники, а следовательно – стремительным ростом возможностей. Архитектуре потребовалось время, чтобы уловить и осознать все эти новые задачи. В итоге из постмодернизма, деконструктивизма и фолдинга взяла начало новая жизнеспособная траектория для архитектуры – параметрицизм.
Параметрицизм – стиль XXI века
Параметрицизм – единственное течение, справедливо претендующее на роль главного стиля в XXI веке, это архитектурный ответ на те изменения, которые произошли в новую информационную эру (постфордизма), как когда-то модернизм стал ответом на машинный век (период фордизма). Испытания, выпавшие на долю архитектуры в эпоху информационного постфордистского общества, причиной своей имеют чрезвычайное разнообразие и глубокие связи, существующие между всеми социальными процессами. Цифровые технологии создают совершенно новые условия для проектирования, инженерии, обмена данными, производства. В свою очередь для архитектуры – это ресурсы пространственного и социального программирования. Параметрицизм не только помогает преодолеть новые испытания, но и участвует в будущем успехи земной цивилизации.
Параметрицизм – стиль современный, и его программа основана на методах параметрического проектирования. В качестве определения этому направлению можно было бы предложить следующую формулировку: Параметрицизм подразумевает, что все архитектурные элементы и композиции – есть предмет переменной модуляции, что означает фундаментальные онтологические перемены на уровне системообразующих элементов архитектуры. Вместо строгих геометрических форм, на которых строилась классическая архитектура (прямые линии, прямоугольники, кубы, пирамиды, сферы) новые базовые элементы имеют скорее топографическое нежели математическое происхождение, они по природе своей подвижны и пластичны (шлицы, неоднородные рациональные сплайны, пружинные системы и т.д.). Элементы превращаются в фундаментально новые части здания, образуют динамические композиции, вступающие в срежиссированный диалог с окружением и друг с другом. (Одновременно мы имеем дело с многоцелевой оптимизацией эволюционных алгоритмов). В принципе свойством любого элемента, любой системы является параметрическое разнообразие и топографическая изменчивость. Чтобы управлять этим разнообразием, необходимо разработать правила, дифференцирующие множества и системы элементов (часто в отношении сценических и контекстных параметров). Установленная закономерность генерирует связи между отдельными неоднородными матрицами и суб-системами. Не смотря на то, что новый стиль полностью зависит от технологий, его нельзя свести исключительно к методу, ведь он является новой парадигмой – совокупностью установок для тех дисциплин, которые связаны с проектированием, а следовательно имеющим отношение к новой образности (включая феноменологию, ландшафтную топографию) и обновленной понятийной системе. В вопросах формы и функции ценности нового стиля напрямую связаны с революционными технологиями и разработками. Параметрицизм ищет нового сложного пространственного порядка дабы укрепить посредством архитектуры внутреннюю взаимозависимость и одновременно внешние связи с городским контекстом. Но почему это имеет значение?
Параметрицизм и прогресс
Многие критики параметрицизма спрашивают, в чем состоит общественная значимость этой сложной геометрии и запутанных пространственных композиций. Может быть это всего лишь дорогостоящее эгоистичное самолюбование дизайнеров, которые отвлекаются от социальной роли архитектуры? На этот вопрос есть ответ, но нам нужно определиться, в чем, собственно заключается общественная функция архитектуры и градостроительства. В первую очередь – это упорядочивание социальных процессов. Все нарастающие плотность и разнородность современной жизни требует нетривиальных пространственных решений, позволяющих развиваться и сопрягаться всему многообразию повседневных сценариев. Подобная схема может функционировать лишь в том случае, если все участники этих многогранных процессов свободно ориентируются и передвигаются в пространстве, что требует грамотно спланированных архитектурных сочленений. Потенциально такие основные характеристики параметрицизма, как криволинейность, наклоны, резонансность, эффективнее работают в пространстве, где четко намечены все связующие траектории разветвлённой системы координат. Без поворотов, плавных переходов и градиентов сложносочиненное городское пространство моментально превращается хаос. Поведение урбанистических суб-систем (включая транспорт, потоки пешеходов, топографию) регулируется посредством правил, которые заложены в коммуникативных сценариях.
С установлением постоянных отношений между элементами системы плотность информационного потока увеличивается, (поскольку любая зависимая последовательность ведет к своим результатам). Архитектору необходимо подобрать и просчитать взаимосвязи, которые легко адаптировались бы к внутренне неоднородной матрице, чтобы разные система стали отражением друг друга. Так горожане могли бы не только следовать очевидному заданному вектору, направляющему их движение и определяющему поведение, но также догадываться о существовании скрытых или еще не видимых ситуаций, базовой топографии, отраженной в структуре пространства. Аналогично в рамках мультифункционального комплекса ясно выраженная структура отдельно взятого участка дает представление об общей программе всей системы. Сложно организованная, а следовательно информационно насыщенная среда работает как транслятор, как действенное средство социальной организации и коммуникации. Я мечтаю о пространстве, которое будет «настроено» настолько точно, насколько это возможно в природе: когда русло реки обозначено в самом рельефе местности; водный поток, солнце и топография определяют характер местной флоры; а флора в свою очередь помогает ориентироваться животным и влияет на состав фауны. Самый простой пример – путь бактерии вдоль градиента питательных веществ. Поиск информации, который ведет человеком в насыщенном городском пространстве, выстроенном по принципам параметрицизма, должен стать наиболее сложным вариантом этого процесса. Мы должны ориентироваться в городе и определять источники необходимых жизненных ресурсов так же уверено, как это делают животные в дикой природе, с той же подсознательной когнитивной мотивацией. Не сосредоточенно расшифровывая карты, но спокойно и отвлеченно. Рукотворная среда превратится в мультимодальный пользовательский коммуникационный интерфейс, что позволит ориентироваться в городской сутолоке и станет залогом столь важной сегодня всеобщей продуктивности.
Благодаря новому градостроительному методу вместо жуткого, дезориентирующего и опасного беспорядка, безликого и монотонного полиса, появятся сказочно красивые городские пейзажи и уникальные урбанистические зоны. Приемы параметрицизма повысят коммуникационные возможности городской среды, а следовательно послужат исполнению главной социальной задачи архитектуры – организации системы стабильного взаимодействия в современном социуме. Конечно, на данный момент параметрический дизайн только проходит путь своего становления. Проекты, которые возникают в стенах многих молодых архитектурных школ и студий пока не в состоянии противостоять скептической критике, требующей от авторов немедленной и очевидной общественной пользы. Обширное общественное применение параметрического метода – основной пункт самокритичной стратегической программы нового стиля, он должен стать надежным. Исследования новых инструментов, техник и программ тем не менее не должно терять своего игрового аспекта. Инновация требует баланса между открытым поиском, решающими испытаниями, обдуманным применением на практике.
Параметрицизм против плюрализма.
Сегодня параметрицизм явно превосходит все остальные стили и направления, и наверное, это обстоятельство положит конец стилистическому плюрализму, сформированному в свое время кризисом модернизма. Параметрицизм – единственный стиль, полноценно использующий все наследие вычислительной революции, направляющей современную цивилизацию; единственное направление, сопоставимое с последними достижениями структурной и средовой инженерии. Все остальные течения не в силах освоить потенциальные возможности последних достижений инженерии, адаптивной структурной и тектонической дифференциации, а следовательно - упускают многочисленные возможности и растрачивают ценные ресурсы. Еще более важным кажется то обстоятельство, что лишь параметрицизм в полной мере связывает социальные задачи, которые традиционно решает архитектура и новую социальную динамику, порожденную информационной эрой. Разнообразие стилей проложит дорогу единственному направлению, которое позволит архитектуре сделать решающий, жизненно необходимый шаг, который полностью изменит окружающий мир, подобно тому, как это произошло в XX веке благодаря модернизму. Аргументы, которые я привожу, доказывая превосходство параметрицизма, равно как и мои призывы объединить исследовательские усилия ради возникновения одного главенствующего стиля XXI века, нередко порицают за манию величия и авторитарную позицию, угрожающую свободе творчества. Однако, не смотря на предубеждения, параметрицизм по сути абсолютно открыт неисчерпаемому источнику возможностей для творческого эксперимента. Он не принимает лишь классицизма и модернизма, а также «подавших в отставку» постмодернизма и деконструктивизма. Я, несомненно, не хотел что-либо навязывать, но просто надеюсь найти потенциальных союзников в рискованном предприятии, успех которого гарантируют только совместные усилия.
Позиция плюрализма, декларирующая, что все стили равны – всего лишь утешительное, но ошибочное убеждение, как и мультикультурализм – попытка подменить реальность эвфемизмом вместо того, чтобы противостоять ей. Трудно анализировать непрерывно усложняющийся мир, и споры о достоинствах и недостатках стиля приводят к тому, что мы претворяемся, будто все стили равны между собой – идея, распространенная в своврменных интеллектуальных кругах. Что это, как не патетический отказ от ответственности и исследовательских амбиций. Все, к чему приводит стилистический плюрализм – это очередная попытка найти нового временного «победителя» в гонке направлений и течений (как было с постмодернизмом и деконструктивизмом). Плюрализм и мультикультурализм приводят к стагнации, слишком долго оправдывая нефункциональные устаревшие направления. Толерантность по отношению к прошлому никому не поможет, ни архитекторам, ни тем, кто хотела бы стать архитектором – тем, кто в силу предубеждений и отсутствия интуиции отказывается принять достижения современной цивилизации, буквально замедляя прогресс. Стили не безучастны к общественному прогрессу – производительности, экономическому процветанию, свободе. Настоящая эффективность конкурирующих стилей проверяется простыми экономическими средствами – рынком и спросом. Мне кажется, и об этом я говорю и здесь, и в своей книге, что исключительно в теории можно предсказать плоды, которые стиль принесет в будущем. В этом потенциале нужно быть убежденным заранее, еще до обсуждения каких-либо значительных шагов.
Ускорение ради попадания в цель
Долгий период стилистического плюрализма привел к застою в архитектуре и градостроительстве. Вместо того чтобы превращать город в поле для битвы противоречивых концепций, необходимо прийти к согласию относительно одного ясного направления. Нет ничего страшного в главенстве единой методологии или повсеместно распространенной практики. По сравнению с историческими стилями параметрицизм позволяет стимулировать как порядок, так и свободу, порождает волнующее множество возможностей и творческих перспектив. Подходящей аналогией кажется упоминание «бесконечных природных форм» - в параметрицизме также «богатство» формы развивается в соответствии со строгими естественными законами. Создание запутанного, но связного урбанистического порядка сопоставимо с эволюцией сложной экосистемы. В отличие от модернистской концепции согласованного «марша» в этом случае речь идет об одновременном становлении разных видов и форм жизни. Любое вмешательство архитектора сравнимо с возникновением новой биологической разновидности: сценарий, по которому он развивается адаптируется и влияет на уже существующие условия городской экологии. Представьте себе растущий на скале мох, устилающий ее плавные склоны. Здесь нету постоянного своевольного вмешательства, разрушающего структуру города. Напротив, новые явления вступают в диалог с существующими обстоятельствами, предлагают свою функциональную созидательную помощь. Так или иначе способ, с помощью которого осуществится интервенция (разрастание, инверсия, камуфляж, или что б то ни было еще) – вопрос изобретательности архитектора. Позвольте вырасти тысячам цветов, но ней дайте распространиться удушающему плюралистическому беспорядку.
References:
Karl Bötticher, The Principle of Hellenic and Germanic Ways of Building, German original from 1846: Das Prinzip der Hellenischen und Germanischen Bauweise hinsichtlich der ̈Ubertragung in die Bauweise unserer Tage.
Heinrich Hübsch, In What Style Should We Build?, German original from 1828: In welchem Style sollen wir bauen?
Eduard Metzger, ‘Beitrag zur Zeitfrage: In welchem Stil man bauen soll!’, in: Allgemeine Bauzeitung, Vol 10, 1845.
Schumacher, Patrik S. (2011-04-20). The Autopoiesis of Architecture: A New Framework for Architecture: 1 (p. 464). John Wiley and Sons. Kindle Edition.
Gottfried Semper, ̈Uber Baustile (1869), extracts reprinted in: Gottfried Semper, Wissenschaft, Industrie und Kunst, Neue Bauhausbücher, Florian Kupferberg Verlag (Mainz/Berlin), 1966,
Gottfried Semper, Style in the Technical and Tectonic Arts; or, Practical Aesthetics, Getty Research Institute (Los Angeles), 2004,
Schumacher, Patrik, The Autopoiesis of Architecture - Volume 1 - A New Framework for Architecture, John Wiley and Sons. 2010
Schumacher, Patrik, The Autopoiesis of Architecture - Volume 2 - A New Agenda for Architecture, John Wiley and Sons. 2012
Rudolf Wiegmann, Thoughts on the Development of a Contemporary National Architectural Style for the Present, German original from 1841: Gedanken über die Entwicklung eines ̈zeitgenossischen nazionalen Baustyls.